Дедюхова Ирина - Огонек
Дедюхова Ирина Анатольевна
ОГОНЕК
То, что в бабинькину квартиру его больше не пустят, Васечка понял
только тогда, когда дяденька Петров, который раньше был таким хорошим и
добрым, вдруг отобрал у него ключ от большой железной двери от подъезда и
сказал: Вали отсюда, дурак гунявый, а то хозяин вспомнит о тебе, так мало
не покажется! Чтоб близко твоего духа здесь не было! Благодари Бога, что
живой остался, и хозяину на глаза не кажись! Если хозяин узнает, что ты
живой, то он во мне первом дырку сделает! Но тебя я все равно успею
замочить! Понял? Пошел, пошел, убогий!
Васечка очень испугался этих слов и побежал от дяденьки Петрова. Он
бежал очень долго, а когда устал, то вспомнил, что забыл надеть зимние
ботинки, шарф и варежки. Возвращаться домой было теперь нельзя, Васечка
знал, что дяденька Петров говорил правду. Он очень боялся хозяина дяденьки
Петрова и был благодарен, что тот оставил его в живых, но как теперь жить в
домашних тапочках Васечка не знал. Он хотел вернуться домой и попросить
вернуть ему хотя бы ботинки, но не хотел, чтобы в дяденьке Петрове кто-то
делал из-за него дырку.
Почему же бабинька померла? Как она могла оставить его одного? Раньше
она всегда следила, как Васечка одет, давала кушать и читала сказки перед
сном. Раз в месяц ей приносили деньги, на которые она покупала крупу и
молоко. Деньги приносила всегда тетя Маша, и бабинька ей говорила: Вот,
Васечка, опять про нас с тобой вспомнили! Ах, какую кашу варила бабинька!
Васечка даже сглотнул слюну и вспомнил, что очень давно не кушал. А кашу он
вообще не кушал с тех самых пор, как бабинька утром вдруг не проснулась.
Васечка тогда долго ее будил, пока не понял, что она уже не поднимется.
Предательская смерть бабиньки снова сделала боль в Васечкиной голове.
Боль разрасталась, и он понимал, что ему надо куда-то с ней притулиться,
иначе он упадет прямо на улице. Он хотел зайти в какой-нибудь подъезд, но
на всех домах стояли черные железные двери, а ключей у Васечки не было. Он,
покачиваясь от боли, подошел к одной такой двери и поковырял ее ногтем.
Она, конечно, не поддалась, но тут к подъезду подошли мужчина и женщина.
- Вы, из какой квартиры, мужчина? Если ни из какой, то идите-ка
отсюда! Давай, давай, вали! Мычит еще! - сказала женщина, отпихивая Васечку
от спасительного тепла.
- Тань, ты, в натуре, не просекаешь ситуации, - внезапно оборвал ее
мужчина. - Видишь, мужик - в тапках. Покурить вышел мужик! А то, что мычит
и не в себе малость, так это же очевидно - пятницу отметил мужик. Я
правильно, мужик, рассуждаю? А тут какая-то жаба, Тань, извини, вроде тебя,
дверь у подъезда захлопнула! А мужик расслабился и ключи не взял, верно? А
если ты, Тань, еще возникать будешь, то я и в ухо могу... Заходи, мужик, не
стесняйся!
Васечка робко зашел в подъезд и быстро стал подниматься на самый верх.
Супружеская пара отстала где-то на третьем этаже. Васечка успел устроиться
у батареи и погрузился в свинцовые волны боли...
Директор средней школы 8 Заварзина Наталия Ивановна возвращалась с
работы домой, как всегда, в одиннадцатом часу вечера. Возле стояка
центрального отопления шевелился какой-то мужик. Лампочку на этаже опять
кто-то свинтил, и в лунном свете Наталия Ивановна увидела на шишковатой
голове большие глаза, в которых стояли слезы.
- Я в туалет хочу и кушать,- неожиданно высоким голосом пятилетнего
ребенка сказал мужчина и заплакал.
Проклиная все на свете, Наталия Ивановна повела это чудо за собой,
потому что понимала,
