Дедюхова Ирина - Мы Сидим На Лавочке
Дедюхова Ирина Анатольевна
МЫ СИДИМ НА ЛАВОЧКЕ...
Клава была толстая. А если честно, то очень толстая. Дома, когда она
жила в деревне у бабки, это не очень бросалось в глаза. Но в деревне была
только начальная школа, поэтому перед четвертым классом Клава переехала к
мамке в город. Да там такой город был, что на всю округу только один
светофор и сиял, как Луна, посреди единственного перекрестка. Школа,
правда, была добротная, в три этажа, она была очень похожа на городской
вокзал - или, на местный манер, "железку". У этих двух зданий были
одинаковые колонны и высокие окна с ложными портиками в довоенном стиле и
масса других архитектурных излишеств. Школа, как и вокзал, была покрашена в
светло-зеленый цвет. Оба здания с облупившимися фасадами настолько
напоминали друг друга, что вокзал называли "железка один", а школу -
"железка два".
В буфете вокзала работала мамка. С работы она приносила копченую
колбасу, балык и многое другое, от чего Клаву еще больше раздвигало в
боках. Заняться в этом городе было нечем. Ни овечек, ни корову мамка не
держала, у нее даже огорода не было. Жила она перекати-полем, в одной
надежде на бабкины харчи. После работы, поев Клавкиного борща, мамка без
ног валилась на тахту и до ночи дремала у телека. Иногда она уходила на
работу, наоборот, с вечера, и Клаве становилось совсем тоскливо. В такие
одинокие ночи ей вспоминалась бабка, которой теперь совершенно некому было
помочь по хозяйству.
Раньше, в деревенской школе Клаву хвалили и ставили четверки. У нее за
три года учебы в деревне накопилась целая пачка похвальных грамот за
прополку свеклы и шефскую помощь на ферме. А в теперешней трехэтажной школе
строгие учительницы говорили с Клавой сухо, едва сдерживаясь. И, получая
тетрадки с очередной двойкой, Клава обреченно думала, что бабка была права,
когда говорила, что в городе ей долго не протянуть. И класс у них раньше
был дружный, они повсюду шли с песнями. А как весело было с ребятами под
мелким дождиком выбирать из борозды картошку, зная, что вечером обязательно
будут костер до неба, песни и страшные сказки про покойников. Наверно, и
сейчас ее подружки так же идут с песнями в школу шесть километров
поселковским большаком, но уж только без Клавы... Мамка ее, видите ли,
пожалела, что далеко будет в школу ходить, а ведь говорила ей бабка свои
резоны, говорила! Но мама так просила Клаву переехать к ней, пообвыкнуть, а
Клава так скучала по маме, когда она долго не приезжала за картошкой и
яйцами...
В новом классе никто не захотел сидеть с Клавой, потому что она была
толстая. Поэтому ее посадили с худенькой девочкой с испуганными карими
глазами и двумя иссиня-черными косичками. Звали эту девочку Хиля. Она была
почти круглая отличница, у нее только по физкультуре и труду были тройки, а
по рисованию - четверка с натяжкой. Весь класс перед уроками списывал у
Хили математику, а она сидела при этом такая грустная, что Клаве было
стыдно тоже попросить у нее заветную тетрадку. Почему-то раньше никто из
деревенских ребят не называл Клаву жирной, она как-то и не задумывалась о
своих габаритах. Но, впервые придя с большой охапкой георгинов в новую
школу, Клава тут же услышала за спиной хихиканье и перешептывание. От этого
она терялась на уроках и стеснялась выходить к доске. В деревне они всегда
подсказывали друг другу, а здесь ребята только шептали ей: "Жиро-мясо-о..."
Хиля тоже подсказками не баловала, она все больше помалкивала, и нутром
Клава чувствовала, что она ее боится
